Скандальный и знаменитый Марсель Дюшан.

Жизнь чертовски похожа на русскую рулетку. Иногда люди долго и упорно идут к славе, но становятся известными лишь после смерти. Кто-то однажды вытягивает счастливый билет, быстро «выстреливает» своим талантом и так же быстро затухает. А кто-то одарен от рождения, и каждый свой шаг умеет превращать в настоящую сенсацию. Таким счастливчиком был художник Марсель Дюшан (Marcel Duchamp, 1887-1968).

Без сомнения, он был одним из величайших новаторов в искусстве, перевернувший его вверх ногами так же, как и свой знаменитый писсуар. Именно Дюшану мы обязаны возникновением дадаизма и сюрреализма. Его творчество повлияло на представление людей о минимализме, поп-арте и концептуальном искусстве. Зачастую в своих идеях Марсель Дюшан опережал время и поражал неординарностью.

В один из прекрасных дней 1917 года художник забрел в магазин сантехники и приобрел там обыкновенный писсуар. Дюшан поставил его вверх тормашками, расписался на нем псевдонимом R.Mutt и представил в качестве экспоната под названием «Фонтан» (Fountain) на выставке. Благодаря этой скандальной истории Марсель Дюшан приобрел бешеную популярность.

, — писал десятками лет позднее Дюшан своему немецкому другу, художнику Хансу Рихтеру.

В том, что банальная сантехника стала произведением искусства, кроется парадокс человеческого сознания. Чем сложнее и запутаннее философия творчества, тем спокойнее реагирует публика. А вот тот же «Черный квадрат» будет еще тысячелетия причиной бессонницы у самых пытливых умов. И хотя Казимир Малевич и Марсель Дюшан одновременно пришли к выводу, что традиционное искусство мертво и нуждается в реанимации, действовали они абсолютно разными способами.

Тот самый «Фонтан» Дюшан представлял не как единственную попытку «приучить» зрителя к искусству нового уровня. До этого публика уже познакомилась с «Велосипедным колесом» (Bicycle Wheel) и «Сушилкой для бутылок» (Bottle dryer). Ничего нового – простое велосипедное колесо и обычная сушилка для бутылок. Эти вещи уже существовали, поэтому Марсель Дюшан ввёл абсурдно простой новый термин — реди-мейд (ready-made), то есть, дословно — «сделанные готовыми».

Художник хотел донести до зрителя, что конец пришел не искусству в целом, а традиционному представлению о нем. Главенствующее положение отдаётся не классической школе, а самому концепту работы. Настоящим шедевром мог стать любой предмет, но он не должен быть очень красивым и вызывать предсказуемые ассоциации. Поэтому в ход пошли и скребок для снега, и вешалка для шляп, и все тот же писсуар. Важным было не создать что-то гениальное, а доходчиво объяснить, почему же перевернутый писсуар Дюшана вдруг стал неповторимым шедевром.

Творчество в обычном смысле этого слова Марселя Дюшана вообще мало интересовало. Будущий художник учился в лицее в Руане, не отличался там особыми успехами, но явно преуспевал в игре в шахматы. Кроме того, в зрелом возрасте Дюшан увлекался физикой и математикой, что помогло ему вместе с братьями организовать «Салон золотого сечения», где они исследовали идеальные пропорции и математические основы искусства.

Это увлекало его куда больше, чем рисование, поэтому Марсель Дюшан писал картины лишь в начале своего творческого пути. Одной из самых известных работ художника была «Обнаженная, спускающаяся по лестнице» (Nude Descending a Staircase). Название заставляет нас представлять некую девушку, только разглядеть ее в хаосе степеней просто невозможно.

Однако, глядя на неё, мы не сомневаемся, что перед нами лестница, по которой спускается девушка. Может быть, мы снова становимся невольными жертвами изощренного юмора художника? Сам автор объяснял концепцию картины как . Доходчиво, не правда ли?

Название другой картины Марселя Дюшана — «Невеста, раздетая своими холостяками, одна в двух лицах» (The Bride Stripped Bare By Her Bachelors, Even) — тоже заставляет фантазию играть буйством красок. И как, господин Марсель Дюшан, прикажете вас понимать?

На картине мы снова не увидим никакой конкретики. Предположим, что в верхней части располагается сама несчастная девушка, а в нижней — холостяки, имеющие к ней какое-то отношение. Однако невеста больше напоминает пчелиную матку с тремя окнами в туловище. А про содержание второй части картины и вовсе рассуждать страшно: группа людей стоит неподалёку от загадочного механизма, рядом изображено подобие солнца… Наверняка Дюшан вдоволь посмеялся, вчитываясь в критику своих работ. Позднее он объяснил миру, что .

В дальнейшем ехидный гений Марсель Дюшан всячески отнекивался от роли художника, с каждым годом уменьшая количество собственных живописных произведений. С куда большим рвением он высмеивал произведения других авторов.

Досталось от Дюшана и непревзойденной «Джоконде» Леонардо да Винчи. Марсель нашел открытку, на которой была изображена Мона Лиза, дорисовал девушке усы и бороду и дал этому произведению необъяснимое название-аббревиатуру — L.H.O.O.Q. Кощунство? Нет, новый шедевр!

Разносторонний и непредсказуемый характер Марселя Дюшана помог ему показать себя в живописи, скульптуре, литературе, киноиндустрии и точных науках. Однако, несмотря на очевидный талант и безграничный потенциал, Дюшан принял решение оставить творчество. Кто знает, какие ещё шокирующие произведения, записки, фильмы и идеи увидел бы зритель, если бы не пристрастие творца к шахматам.

В 2000 году была учреждена Премия Дюшана молодым художникам. За 15 лет во Франции она стала крупнейшей в области современного искусства. Марсель Дюшан внес неоценимый вклад в понимание творчества и вошёл в историю благодаря своему пытливому уму и смелым решениям.

Марсель Дюшан. По следам, которых нет

Фонтан – Дерьмо художника

Одно из главных изобретений Дюшана – его рэдимэйды (ready-made), произведения искусства, не являющиеся таковыми в классическом понимании – обычные предметы вроде подставки для сушки бутылок или поставленного на табуретку колеса, только волей художника или контекстом возведенные в высокий ранг. В 1917 году художник купил в магазине писсуар, перевернул, переназвал, подписал одним из своих псевдонимов – M.Rutt 1917 («дурак»), и свет увидел «Фонтан» — работу, которую 500 влиятельных художников, дилеров и критиков в 2004 году поставили на первое место пятерки произведений ХХ века, оказавших влияние на развитие искусства. В 1960-м Дюшан сделал копию своей работы – оригинал, судя по всему, был им выброшен.

Итальянец Пьеро Мандзони создавал свои произведения из ваты и стекловолокна, кроличьей кожи и вареных яиц, а в 1961-м году решил не скромничать и объявить произведением искусства собственные фекалии, размещенные в 90 пронумерованных консервных баночках (по 30 граммов в каждой), которые подписал «Дерьмо художника» (Merda d’artistaна) на итальянском, английском, французском и немецком. Таким образом, утверждал художник, он выражает свое отношение к доверчивости покупателей – но те не одумались и разобрали экспонаты по музеям и частным коллекциям. Так, одна из них была продана в 2007 году на аукционе Sotheby’s за 120 000 евро, другая – за 97 250 фунтов в 2008-м

Читать еще:   Бунин И.А. Лёгкое дыхание

L.H.O.O.Q. – Мадонна Бэнкси

В 1919 году Дюшан взялся за Мону Лизу – на открытке-репродукции он пририсовал карандашом Джоконде усы с козлиной бородкой и дал своему произведению игривое название L.H.O.O.Q. – при беглом прочтении на французском этот каламбур привычно расшифровывают как «у нее в одном месте горячо» («elle a chaud au cul») или на английском как look. Так, по его мнению, работа смотрелась лучше и современнее. В ней усмотрели и намеки фрейдистского толка, и, безусловно, привычные провокации в дадаистком духе, а исследовательница творчества художника, скульптор Ронда Роланд Ширер писала, что работа была даже большей шуткой, чем думал сам Дюшан: изменив образ Джоконды, он невольно придал ей собственные черты. Всего Дюшан создал 38 подобных работ разного размера – последнюю, названную «Бритая Мона Лиза», в 1964-м году.

В 2010 году на аукционе Christie’s одна из копий работы – за номером 21 – ушла в пять раз дороже ожиданий его устроителей, почти за полмиллиона долларов.

За мастерами поп-арта последовал и знаменитый анонимный британский художник и «вандал» Бэнкси, который нивелирует не только понятие произведения, но и личность автора – вопросом «а существует ли он на самом деле?» задаются до сих пор, несмотря на то, что из года в год его творения растут в цене, а работы ставятся на первое место в рейтингах произведений самых важных и влиятельных британских художников. В 2006 году он побил собственный рекорд на Sotheby’s с трафаретом «Мона Лиза» зеленого цвета, которая плакала слезами краски. Британский коллекционер купил ее за 57 тысяч фунтов вместо предполагаемых 15-20.

Ему же приписывают и граффити с Моной Лизой, которая, повернувшись к зрителю спиной и задрав подол, демонстрирует примерно то, на что когда-то намекал Дюшан. По другой версии, автор изображения – Ник Уолкер.

Рроза Селяви – Влад Мамышев-Монро

В начале 1920-х у Дюшана появилось самое знаменитое из его альтер-эго — эксцентричная томная дама Рроза Селяви, в чьем имени художник зашифровал то ли выражение «эрос, это жизнь» (eros, c’est la vie), то ли «поднять тост за жизнь» (arroser la vie). Сначала образ возник на многочисленных фотографиях Мана Рэя — например, на флаконе духов Belle Haleine: Eau de Voilette, к которым художники приклеили этикетку с изображением Дюшана в женской шляпке и манто. Позже этот флакон купил Ив Сен-Лоран, а после смерти французского кутюрье аромат попал на Christie’s. Имя Ррозы Селяви возникает также в каламбурах сюрреалистов , Дюшан подписывает им некоторые свои работы и использует в названии (объект «Почему не чихает Рроза Селяви?»), а также как копирайт в фильме «Анемик синема».

Любитель перевоплощений российский художник Владислав Мамышев-Монро использует чужие образы (среди его многочисленных превращений – Алла Пугачева, Надежда Крупская, Владимир Путин, Василиса Прекрасная и так далее, и так далее) в рамках перформансов или вернисажей, становится героем собственных фоторабот, а псевдоним Влад Монро закрепился за ним со времен «Пиратского телевидения» и концертов «Поп-механики», где он представал в образе легендарной голливудской блондинки. В 2000-м году у художника появилась другая любимица — Любовь Орлова, которую он заменил в ремейке «Волги-Волги» Павла Лабазова и Андрея Сильвестрова: к телу актрисы с помощью компьютера была прилажена голова художника в образе Дуни Петровой, переозвученный его голосом фильм ездил в Роттердам и получил Премию Кандинского как лучший медиа-проект.

Анемичное кино – «Яркий свет 1»

В 1926-м году вместе с авангардным режиссером и художником Маном Реем Дюшан снял экспериментальный фильм «Анемик синема», который современники назвали «изощренным нагромождением геометрических фигур и шахматных комбинаций» (к слову сказать, шахматы были для Дюшана важнейшим из искусств, художник имел звание гроссмейстера и выступал за Францию на шахматных олимпиадах). На протяжении всего фильма друг друга сменяли два гипнотизирующих кадра: первый — спиралевидные или концентрические окружности, вращающиеся с той или иной скоростью, второй — диски с надписями, каламбурами и аллитерациями, бегущие по кругу. В фильме Дюшан использовал созданные им ранее «роторельефы» – закрепленные на катушках проигрывателя картонные круги с нанесенными на них узорами, которые при движении создавали иллюзию трехмерных объектов

Отголоски опытов Дюшана найдутся в кинетическом искусстве и в оп-арте, чьи произведения «обманывают» человеческий глаз за счет оптических иллюзий, когда статичная картинка из плоских или пространственных фигур словно обретает объем, изгибается, меняется, перетекает, так что художник вполне может надеяться на обмороки и головокружения у своих зрителей. Так, в работе Бриджит Райли «Яркий свет 1» голова идет кругом от словно объемной и мерцающей спирали, состоящей из пересеченых ломаными линиями кругов.

Большое стекло — аккумуляции Армана

Над монументальной конструкцией «Невеста, раздетая своими холостяками. Равновесие» («Большое стекло») Дюшан работал с 1915 по 1923 год. Работа была выполнена в сложной технике с использованием стекла, масляной краски, свинцовой проволоки, фольги, пыли и лака и представляла собой две стеклянные пластины, помещенные одна на другую. Внизу работы расположились «девять холостяков», а вверху, отделенная алюминиевой рамой, их недостижимая «невеста» — на деле напоминающие чертежи к каким-то механическим конструкциям из стержней, цилиндров, проводов, которые Робекр Лебель назвал «машиной любви». В 1923 году картина пострадала во время погрузки на корабль, и на стекле появились трещины, ставшие органичной частью работы, а в 1961 году появился новый вариант картины, созданный совместно с Улфом Линде.

Читать еще:  Происхождение героя евгения онегина. Евгений онегин

Один из основателей нового реализма Пьер Арман в 1959 году почти на тридцать лет оставил занятия живописью и обратился к экспериментам с отпечатками окрашенных предметов на полотне и бумаге и аккумуляциям (от французского «накопление, нагромождение») — композициям из идентичных предметов, бытовых вещей и их деталей, которые выставлялись укрепленными на вертикальных щитах, в стеклянных коробках или ящиках из плексиглаза. Некоторые его работы — это абстрактные композиции из частей целлулоидных кукол, крышек от бутылок, деталей часовых механизмов, а с начала 1960-х (примерно в это время, кстати, происходит знакомство художника с Дюшаном) Арман делает первые «колерс» (coleres) — художественные акции, на которых объекты разбивались, взрывались, разрезались, а после выставлялись на общее обозрение.

Марсель Дюшан: «Я хотел найти точку безразличия»

Мы публикуем на русском языке отрывки из уникального телевизионного интервью Марселя Дюшана, которое он дал ведущей Джоан Бейквелл в прямом эфире телеканала ВВС 5 июня 1968 года. Это было 50 лет назад, за несколько месяцев до кончины художника

Марсель Дюшан. Фотография Уго Мюласа. Фото: Ugo Mulas Estate

Вы постоянно нападаете на то, что сами называете ретинальным, воздействующим на сетчатку глаза, искусством. Что это значит?

Да, конечно. Все искусство после Гюстава Курбе можно считать ретинальным. Это значит, что вы смотрите на картину только для того, чтобы она запечатлелась на сетчатке глаза. И не добавляете ничего от себя, ничего интеллектуального. На психоаналитический подход к живописи тогда был абсолютный запрет, вы должны были только смотреть и отражать то, что видят ваши глаза. Начиная с Курбе все импрессионисты, фовисты и даже кубисты были такими. Сюрреалисты несколько изменили этот подход, но больше всех сделали дадаисты. Это они заявили: «Почему мы должны заниматься только визуальной стороной живописи? Должно быть что-то еще».

Наверное, ваше самое знаменитое произведение — «Большое стекло». Вы работали над ним восемь лет, а до того несколько лет обдумывали его. А ведь существует еще и текст. Вы бы хотели, чтобы знакомство с «Большим стеклом» происходило одновременно с чтением текста о нем?

Да, но тут-то и возникают сложности. Нельзя заставить зрителя рассматривать предмет искусства с путеводителем в руках и требовать, чтобы он следовал объяснениям с диаграммами о том, что ему видеть на стекле. Получается, что все это довольно сложно для обычного зрителя: прийти, понять и принять. Но я не обижаюсь, я бы даже сказал, что это для меня неважно, ведь я делал эту работу с огромной радостью; восемь лет ушло только на первую часть, а потом еще я писал и все остальное. И главное для меня — это чувство, что я ничего ниоткуда не заимствовал, ни у кого, ни у какого художественного направления или еще откуда-то. Вот поэтому мне эта работа так нравится. И не забывайте, что до недавнего времени эта вещь совершенно не имела успеха у публики.

На «Большое стекло» у вас ушло целых восемь лет, и в то же время вы используете в своем творчестве реди-мейды, «готовые вещи». Что движет вами, когда вы определяете, какие именно готовые вещи станут объектами искусства?

В этом случае мой замысел состоял в том, чтобы найти — не просто найти, а выбрать, определить наверняка — объект, который не будет привлекать ни красотой, ни безобразием. Найти точку безразличия, когда я смотрю на него. Конечно, можно сказать, что таких объектов сколько угодно. И в то же время их не так много.

Когда долго смотришь на что-то, вещь вдруг становится ужасно интересной, можно даже в нее влюбиться. Но, как только она мне понравилась, я должен от нее отказываться. Так что выбор пал в конечном итоге всего на несколько объектов, полностью отличающихся друг от друга. За 30 лет я создал всего 13 реди-мейдов, и я рад, что они совершенно не похожи друг на друга. Иначе говоря, то, что они абсолютно разные, что между ними нет никакой связи, и доказывает, что в этих работах нет никакого стиля.

Марсель Дюшан. «Большое стекло». 1915, 1965-1966, 1985. Реконструкция Ричарда Гамильтона. Фото: Tate, London, 2017/ Succession Marcel Duchamp/ADAGP, Paris and DACS, London 2017

Если я правильно поняла, вы также попробовали обесценить произведение искусства как таковое, просто сформулировав следующее высказывание: «Если я говорю вам, что этот объект — произведение искусства, мои слова превращают его в произведение искусства».

Так и есть, но выражение «произведение искусства» вообще для меня ничего не значит. И слово «искусство» меня совершенно не заботит, до такой степени оно дискредитировано.

Но ведь вы и сами многое сделали для его дискредитации?

Определенно, сделал. Я действительно хотел избавиться от искусства примерно так, как многие сейчас хотят покончить с религией. Сегодня все приходят в восторг от искусства, в чем я не вижу особенного смысла. Вообще, я думаю. Не знаю. Я тут в сложном положении: я сам всю жизнь в искусстве, но все-таки мечтаю покончить с ним.

Считается, что дадаистское движение против искусства пошло ему на пользу, так как обновило, оживило и возродило интерес к нему зрителя. Вы не предполагаете, что и ваши выступления в конечном итоге окажутся на руку чему-нибудь вроде того же искусства?

Хотите сказать, что я действовал против самого себя? В то же время, если бы я в какой-то момент оставил искусство, я бы вообще исчез, стал незаметен. Нас таких, возможно, человек 100. Мы сомневаемся в искусстве, почти готовы отказаться от него и убеждаем себя в том, что оно не так важно, как религия и тому подобное. А кого это интересует? Вообще никого.

Однако многим людям есть дело до искусства, и прежде всего потому, что оно стоит денег. Вы сами создали отлично продаваемые вещи, когда использовали уже готовые предметы и подписали их своим именем. В 1964 году выпустили даже некоторое количество таких объектов специально для того, чтобы вы могли их подписать. Получается, что вы можете дополнительно производить эти реди-мейды, каждый из которых стоит около £2 тыс.

Ну, это все правда, но цена вовсе не так уж высока. Я вам объясню, почему я так считаю. Сравните с живописью любого художника — там ведь цена формируется сопоставлением с другими художниками, более известными. А если так, то я в низшей лиге, и это меня извиняет. Потому что в высшей лиге — £20 тыс., £2 млн, если речь идет, к примеру, о Сезанне или Пикассо. Вот видите, цена на реди-мейды с ними просто несравнима.

Эта «Сушилка для бутылок» Марселя Дюшана принадлежала Роберту Раушенбергу и позднее была приобретена Институтом искусств Чикаго. Фото: Association Marcel Duchamp/ADAGP, Paris, and DACS, London, 2018; courtesy of the Art Institute of Chicago

Читать еще:  Краткая история джаза для начинающих.

Но, если вы и дальше пойдете по пути отрицания искусства, что получится, когда эти реди-мейды продолжат производить в больших количествах? Не кончится ли тем, что любой сможет купить такое уже за пару шиллингов?

Нет-нет, надо их подписывать. Они у меня подписаны и пронумерованы, каждого выпущено только восемь штук — все, как обычно делается со скульптурами. Так что все это еще в зоне искусства. А если говорить о технической стороне вопроса, то просто делаете ровно восемь, подписываете их и нумеруете — вот и все. Больше у вас не должно быть ни одной такой же вещи, даже если они продаются свободно в магазинах.

Получается, как только заканчивается ваша работа художника над объектами, далее их производство, подпись и продажа вполне укладываются в рамки существующего рынка искусства?

Да, так все и получается. А где бы я был в противном случае? Возможно, в клинике для душевнобольных.

Дадаисты, помимо живописи, увлекались так называемыми хеппенингами, которые сейчас активно возрождаются в искусстве. Вы когда-нибудь видели или участвовали в чем-либо подобном? Вам это близко?

Я обожаю хеппенинги! Я знаком с Аланом Капроу (американский художник и теоретик искусства, автор концепции хеппенинга и его названия. — ). Это всегда изумительно. Их успех связан с тем, что они представляют зрителям скучное действо. Это потрясающая идея — использовать скуку для того, чтобы привлекать публику. Зрители приходят на хеппенинги не для того, чтобы чем-то воодушевиться, а чтобы поскучать. Неожиданное развитие новых идей, правда?

Когда вы выступили за полный отказ от тради- ционных ценностей в искусстве, ваши идеи всех потрясли. Вы шокировали кубистов, широкую аудиторию, главное, покупателей искусства. Как вам кажется, сейчас публику можно чем-нибудь так же поразить?

Нет, думаю, с этим покончено. Нельзя шокировать людей теми же идеями во второй раз. Я даже не знаю, что сегодня можно сделать, чтобы они были поражены. Даже на эти хеппенинги, на которых так скучно, люди продолжают ходить и смотреть, что делает Капроу или Клас Ольденбург и все другие. И я тоже продолжаю ходить. Скука становится там целью, смыслом всего.

Марсель Дюшан. Велосипедное колесо. 1913, 6-я версия, 1964. Фото: Ottawa, National Gallery of Canada/Succession Marcel Duchamp/ADAGP, Paris and DACS, London 2017

Вам жаль, что такие шокирующие выступления, как ваши, больше невозможны, или вы вините художников в том, что публика теперь всегда ждет, чтобы ее шокировали?

Нет, просто теперь необходим шок другого типа. Возможно, он будет связан с чем-то совершенно иным, я бы сказал, не искусством () или даже вообще не искусством () — там вообще не будет искусства, а при этом что-то будет. В конце концов, слово «искусство» связано со словом «делать», что значит не просто результат, а сам процесс делания. Ты становишься художником в ту минуту, когда в него включаешься. Иначе говоря, ты продаешь не работу, а процесс создания.

И так может любой?

Абсолютно! Но мы в нашем обществе однажды решили выделить людей, которых мы назвали художниками, и других, которых назвали врачами, хотя это разделение совершенно искусственное.

В 1920-е годы вы провозгласили, что искусство умерло. Но ведь это не так?

Попробую объяснить, что я под этим подразумевал. Оно мертво в том смысле, что, вместо того чтобы заниматься раскладыванием по полочкам — сколько-то художников, столько-то квадратных метров, — оно станет универсальным, станет частью жизни каждого человека. Каждый будет художником, но не будет именно так называться.

И через полвека интервью остается захватывающим зрелищем

Телеведущая Джоан Бейквелл. Фото: Rex Features

В конце 1960-х фигура Марселя Дюшана еще не обрела той значимости, которой обладает в наши дни, но уже вновь была окутана славой после десятилетий безвестности, когда искусству он предпочел шахматы. Джаспер Джонс, Роберт Раушенберг и Джон Кейдж считали его своим другом и учителем. В 1950-е годы именно они пробудили интерес к нему, поддержанный в 1960-е представителями британского и американского поп-арта и позже подхваченный концептуализмом. В 1963 году в музее Пасадены в Калифорнии состоялась первая ретроспектива Дюшана. За ней последовала еще одна — в Галерее Тейт в Лондоне в 1966 году.

Джоан Бейквелл вспоминает, что в 1968-м художник приехал в британскую столицу в связи с открытием выставки в галерее .

«Мы понимали его значение, а, поскольку программа у нас была со слегка анархическим оттенком, нам нравились такие персонажи, раскачивающие лодку», — говорит журналистка, в то время ведущая ночной программы .

Интервью было записано в телевизионной студии в Западном Лондоне. На время записи туда привезли несколько реплик реди-мейдов Дюшана, созданных после Второй мировой войны и теперь хранящихся в музеях по всему миру. Бейквелл запомнила, как вышла встречать художника в фойе, где он стоял рядом с одной из своих первых «готовых вещей» — велосипедным колесом. «Он признался, что наслаждался реакцией проходящих мимо на эту довольно странную штуку, — рассказывает она, — и по-детски радовался тому, что столько людей чувствовали себя сконфуженными».

Дюшан был «почти мирный», по впечатлениям Бейквелл. «С ним было очень приятно, он был, без сомнения, невероятно умным, постоянно улыбался. Он почти заигрывал со мной, это было очень по-французски. В нем и было очарование настоящего француза. Он никуда не спешил, не пытался навязать свои взгляды, свое мировоззрение; он просто пришел поделиться своими мыслями и был на редкость доброжелателен», — вспоминает Бейквелл.

Дюшан легко отвечал на вопросы, которые могли бы смутить любого художника, включая вопросы о продажах. Бейквелл подчеркивает, что подход к гостям в ее телепрограмме не был конфронтационным или агрессивным. «Если бы я была репортером новостей, я бы сразу спросила: „Вы что, издеваетесь над публикой? Как вам не совестно заламывать такие цены? Это все обман!“» — говорит она. Но ведущая видела свою задачу прежде всего в сотрудничестве и взаимодействии с художником, у которого брала интервью.

Под конец получасового разговора о работах Дюшан признался, что у него двойственное отношение к себе как к художнику. «Больше всего ему хотелось поговорить о шахматах, — делится впечатлением журналистка. — После интервью, когда мы вышли немного выпить, он признался: „Моя истинная страсть — шахматы. Вы об этом слышали?“. А я ответила: „Нет, я сама очень плохо играю“. И это его ужасно расстроило. Он бы обрадовался, если бы я могла с ним сыграть». В конце интервью с Джоан Бейквелл Марсель Дюшан говорит: «Ну, я доволен». Наклонившись вперед, он бросает на нее одобрительный взгляд, откидывается на стуле, затягивается сигарой, которую жевал на протяжении всего разговора, и смотрит по сторонам. Это финальные кадры последнего телеинтервью художника. Ранним утром 2 октября того же года, после долгого ужина с друзьями, фотографом Ман Рэем и критиком Робертом Лебелом, 81-летний Марсель Дюшан скончался в своем доме в Нейи-сюр-Сен во Франции.

Источники:

http://artifex.ru/%D1%82%D0%B2%D0%BE%D1%80%D1%87%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE/%D0%BC%D0%B0%D1%80%D1%81%D0%B5%D0%BB%D1%8C-%D0%B4%D1%8E%D1%88%D0%B0%D0%BD/
http://ria.ru/20120728/711412837.html
http://www.theartnewspaper.ru/posts/5885/

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
android
Добавить комментарий